Площадь Маяковского: ода — городу, памятник — поэту

Площадь Маяковского — один из главных символов Новокузнецка. Памятник поэту — дань его пророчеству райского будущего нашего города, которое он отлил сталью своих бессмертных стихов.

Чем же дорог нам Маяковский?

Так уж повелось, что «великие», лишь едва соприкоснувшись с историей нашего города, оставляют в ней заметный след. Для их собственных творческих биографий эти касания не проходят бесследно. Так было с Достоевским, едва задержавшимся в городе на несколько недель. Маяковский же и вовсе в городе не был. Но был искренне поражен энтузиазмом, мужеством и подвигом кузнецкстроевцев, посвятил городу несколько строк и пожелал светлого, райского будущего.

Поэма-ода Маяковского называлась «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» (впрочем, долгое время в Советском союзе фамилия «Хренов» была изъята из названия, и вскоре вы поймете почему). Начинается она с эпиграфа-пророчества «Из разговора»: «К этому месту будет подвезено в пятилетку 1 000 000 вагонов строительных материалов. Здесь будет гигант металлургии, угольный гигант и город в сотни тысяч людей». А самые знаменитые строки этого произведения:

«Я знаю — город будет,

я знаю — саду цвесть,

когда такие люди

в стране в советской есть!»

О творении

Не зря ода Новокузнецку названа «Рассказ», а сведения эпиграфа помечены «из разговора». Маяковский действительно узнал о грандиозной стройке Кузнецкого металлургического комбината из беседы с товарищем Хреновым.

И Хренов у Маяковского — не просто звучная крепкая русская фамилия, а реальный персонаж. Не все герои вымышлены, а любые совпадения не случайны. По выражению Дмитрия Быкова, немного найдется поэтов, чьи биографии были бы так же «истоптаны», как биография Маяковского. Вот и личность товарища Хренова в связи с этим изучена до мельчайших подробностей.

Иулиан (также — Ян, Ульян) Петрович Хренов был, по свидетельству современников, волевым, инициативным, активным и любознательным. В общем, «настоящим большевиком». В разное время занимал посты замдиректора Краматорского металлургического завода, помощника Генерального прокурора СССР. Будучи членом профсоюза рабочих металлистов, Хренов побывал на стройке КМК в 1929. И как водится, был ею совершенно поражен. Об этом он сообщил Маяковскому при личной встрече в Москве — подробно, заразительно, воодушевленно. Этот рассказ и его автора и «записал» в историю поэт, опубликовав его в журнале «Чудак» и позже — в «Комсомольской правде».

Но судьбы многих передовиков и стахановцев сталинского времени могли в считанные секунды круто измениться. И вместо трудовых орденов и почестей обратиться каторжным трудом в лагере. Не избежал этой участи и Ян Хренов. Он был репрессирован как троцкист и отправлен «в дальнее плавание» — на прииски Дальнего Востока.

По свидетельству писателя Варлама Шаламова, стихотворение стало для Хренова настоящей визитной карточкой, которая «принималась» в любом обществе:

«Трюм парохода «Кулу» во Владивостоке. Сережа Кливанский, Вавилов, я – поближе к свету, поближе к лестнице. С нами же устраивается немолодой по-тюремному бледный человек – с лицом зеленовато-желтым. В руке держит книгу – единственную в трюме. Да притом еще вроде «краснокожей паспортины» – краснокартонный однотомник Маяковского.

– Мы – такие-то.

– А я – Хренов. Помните у Маяковского, – листает краснокожий однотомник, – «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое».

– «Здесь будет город-сад?» – хохочет Вавилов.

– Вот-вот.

– Краснокожая паспортина вас здесь не спасет, – разъясняет Кливанский.

Хренов боится – он тяжелый сердечник. Но вот парадокс – болезнь спасла Хренова. Он успел кончить срок, поработать вольнонаемным в качестве начальника шахты, но вернуться на «материк» не успел. Он был прикреплен «пожизненно» и умер, кажется, вскоре после войны» [1].

О городе-саде

Образ «города-сада» возникает у Владимира Маяковского не случайно и также имеет под собой реальную основу. Концепция «города-сада» произвела настоящий фурор в урбанистике начала XX века. Ее предложил Эбинизер Говард в своей книге «Города-сады будущего» (1898).  Будучи социалистом-утопистом, автор предложил формат городов не только с особыми архитектурно-планировочными, но и административными и организационными решениями.

Город делился на зоны в форме концентрических кругов, где «зеленые пояса» и административно-культурные здания отделяли промышленную зону от жилой. Это создавало комфортные условия труда и отдыха для жителей. Управление в городе осуществлялось на социалистических началах и принципах самоуправления, в основе всего этого лежала коллективная собственность.

С первых лет своего существования советская власть радостно приняла на вооружение идею города-сада, но спустя чуть более десяти лет сменила свою милость на резкое осуждение. «Город-сад» был заменен другим концептом — «социалистическим рабочим поселком» или «соцгородом» (который тоже был частично реализован у нас в городе и о котором «Урбанвилль» обязательно расскажет). Доподлинно неизвестно, чем была вызвана такая «смена курса» в деле советского градостроительства. Некоторые исследователи утверждают, что «соцгород» лучше справлялся с задачами обеспечения государственного контроля над жизнью и производственной деятельностью людей, а также с военной и трудовой мобилизацией населения города [2].

О значении

О значении этого стихотворения для мотивации и поддержания боевого духа первостроителей Иван Павлович Бардин вспоминал так:

«Поэт Маяковский в самые, быть может, тяжелые времена жизни Кузнецкстроя, в момент, когда приехавшая на строительство первая комиссия «распушила» нас в пух и прах, написал свой «Рассказ о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка»… Этим он поддержал наш дух, и мы продолжали начатое дело и считали его самым главным в осуществлении нашей мечты» [3].

Сохранились и воспоминания рабкора, писателя Александра Смердова.

«Прочитал стихотворение Маяковского строителям один наш паренек-арматурщик в дни, когда готовилось бетонное основание под первую домну. Стужа стояла такая, что бетонщики не успевали замесить бетон, как он превращался в камень, но каменщики все-таки заложили фундамент. Буран норовил смахнуть с лесов плотников, строивших тепляки над будущими цехами, мороз так прокаливал железо, что к нему примерзали ладони арматурщиков, но плотники все выше поднимали строительные леса, арматурщики гнули железные прутья и плели из них каркасы цехов. Когда товарищи по бригаде начинали жаловаться на мороз, арматурщик комсомолец Володя застуженным голосом выкрикивал стихи Маяковского. … Стихи очень действовали…»[4].

Что касается «города-сада», то рабочий поселок близ Кузнецка так и назывался — «Сад-Город», и лишь потом был объединен со старым городом в Новокузнецк, а затем переименован в Сталинск.

О памятнике

Предмостная площадь, на которой уже располагался знаменитый 280-квартирный дом, получила название «Площадь Маяковского» в 1957 году. Но долго пустовала.

Проект памятника был готов в 1958 году. Его автор — Б.А. Пленкин, работавший при поддержке Л.Л. Ухоботова, В.П. Литвякова. Скульптура была отлита из чугуна на ленинградском заводе «Манументскульптура», но на какое-то время просто «забыта».

Площадь Маяковского десять лет ждала своего героя. Памятник был воздвигнут лишь в 1967 году, в честь 50-летия советской власти, на его открытии 1 ноября был настоящий «аншлаг». Статный, «как живой» Маяковский гордо простирает руку, словно говоря: «Полюбуйтесь! И ведь построили!»

Сам Владимир Владимирович, которого не стало в 1931 году, не застал завершения стройки и не успел порадоваться достижениям кузнецкстроевцев, но он в них и не сомневался.

 

РАССКАЗ ХРЕНОВА О КУЗНЕЦКСТРОЕ И О ЛЮДЯХ КУЗНЕЦКА

К этому месту будет подвезено в пятилетку
1 000 000 вагонов строительных материалов.
Здесь будет гигант металлургии,
угольный гигант и город в сотни тысяч людей.
Из разговора.

По небу

тучи бегают,

дождями

сумрак сжат,

под старою

телегою

рабочие лежат.

И слышит

шепот гордый

вода

и под

и над:

«Через четыре

года

здесь

будет

город-сад!»

Темно свинцовоночие,

и дождик

толст, как жгут,

сидят

в грязи

рабочие,

сидят,

лучину жгут.

Сливеют

губы

с холода,

но губы

шепчут в лад:

«Через четыре

года

здесь

будет

город-сад!»

Свела

промозглость

корчею —

неважный

мокр

уют,

сидят

впотьмах

рабочие,

подмокший

хлеб

жуют.

Но шепот

громче голода —

он кроет

капель

спад:

«Через четыре

года

здесь

будет

город-сад!

Здесь

взрывы закудахтают

в разгон

медвежьих банд,

и взроет

недра

шахтою

стоугольный

«Гигант».
Здесь

встанут

стройки

стенами.

Гудками,

пар,

сипи.
Мы

в сотню солнц

мартенами

воспламеним

Сибирь.

Здесь дом

дадут

хороший нам

и ситный

без пайка,

аж за Байкал

отброшенная

попятится тайга».

Рос

шепоток рабочего

над тьмою

тучных стад,

а дальше

неразборчиво,

лишь слышно —

«город-сад».

Я знаю —

город

будет,

я знаю —

саду

цвесть,

когда

такие люди

в стране

в советской

есть!

1929

Источники:

[1] Шаламов В. Т. Несколько моих жизней: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. С. 44-45.

[2] Меерович М.Г. Рождение и смерть советского города-сада/ Вестник Евразии, 2007.

[3] Бардин И.П. Мечта и ее осуществление//«Кузнецкий рабочий» от 31 марта 1957 г.

[4] Челышев Б. «Поиски, встречи, находки». Кемеровское книжное издательство, 1963, стр. 23